Степняки добились значительных успехов в ведении хозяйства.   Очевидец   описывает   их   состояние:  «До  50% донских калмыков являлись обладателями хозяйств, насчитывавших  2-3 пары  быков,  4-6  лошадей,  30-40  голов скота при засеве от 20 до 40 десятин хлеба. Нередко встречались крупные хозяева, имевшие засев от 200 до 400 десятин хлеба, много сотен рогатого скота, до тысячи лошадей, от двух до пяти тысяч овец».[1]  Исследователь А.Л. Крылов, побывав в 1873 году в калмыцких кочевьях, констатировал: «В европейских странах наряду с богатством соседствует голодная смерть. У калмыков этого нет. У них нет даже нищих, тогда как в самой маленькой нашей деревне это явление неизбежно».

  Правительство помогало калмыкам в трудную минуту. В 1875 году кочевья поразила засуха. Судья Калмыцкого Правления  донёс  о  неурожае  хлеба  и  травы,  особенно  в Верхнем и Среднем улусах. Комиссия народного продовольствия решила испросить у подполковника Н.И. Машлыкина сведения. Тот доложил, что хлеба и трав хватит только на два месяца зимовки. После доклада выделили из Войсковой казны  8 245 рублей, в том числе для 1-й сотни Среднего улуса (Чоносовской) 2 285 рублей. Кроме того, отсрочили на один год неуплату ссуд, взятых ранее. Для снаряжения «недостаточных» калмыков, подлежащих командированию на полевую службу в 1876 году, выдали из войсковых сумм 30 тысяч рублей. Поручили судье Калмыцкого Правления наблюдать за правильным расходованием сумм, выдавать их только по приговорам обществ и по поручительствам сотенных обществ.[2]

  Широкое распространение получила сдача участка иногородним крестьянам в аренду, в калмыцких станицах Сальского округа обществами передавалось около 140 тысяч десятин паевой земли. Земли войскового запаса, отдаваемые в аренду, были далеко не лучшего качества. В калмыцких станицах иногороднего населения было 20 037 душ.[3]

  Основным ремеслом было валяние бурок, занимались плетением    войлоков,    выделкой   тулупов,   изготовлением принадлежностей для верховой езды, а также национальных музыкальных инструментов. Торговали продукцией в основном на Ильинской и Мартыновской ярмарках, но ехали до торга и за много вёрст от Задонья - к станице Митякинской, к слободе Криворожье.

  В начале XX века стал набирать оборот финансовый капитал. Потаповское кредитное общество насчитывало 248 членов с капиталом 18 тысяч рублей. В слободе Ильинке тоже было образовано Эркетинское кредитное товарищество.  

  Управление Калмыцкого округа длительное время, около 50 лет, располагалось в слободе Ильинке. В 1873 году его возглавлял полковник Н.И. Машлыкин, помощники - есаул П.И. Дудкин и хорунжий И.Г. Жеребков. Депутат от духовенства гелюнг Пурве Немитов, от граждан урядник Ильзете Учуров. Судьями в разное время назначались есаул А.Ф. Попов, отставной генерал-майор И.Г. Редичкин, И.Г. Тарарин, ротмистр В.В. Балабин, войсковой старшина И.И. Ротов. Заседателями - есаул П.И. Дудкин, хорунжий И.Г. Жеребков. Депутатами от граждан были гелюн Ч. Бекишов, казак Лиджа Абушинов.

  Калмыцкий округ Области войска Донского в 1884 году был переименован в Сальский. Калмыцкое управление упразднили, его функции были переданы окружному управлению Сальского округа. Окружной судья Н.И. Машлыкин рапортовал в Войсковой Штаб о том, что он сдал дела Калмыцкого Правления в слободе Ильинке, отправив их в центр нового округа - в слободу Нижне-Себрякову.[4] Позднее Правление перевели в станицу Великокняжескую. 

  Прежние сотни и хотуны с 1891 года были переименованы в станицы Потаповскую, Эркетинскую, Чунусовскую и юртовые хутора Балдырский, Потаповский, Чунусовский. Станицы обозначали наименование юрта, а центром юрта мог быть хутор со старым названием. В больших юртовых станицах зачастую было по два атамана - станичный и хуторской. В задонских станицах и хуторах (на территории нынешнего Дубовского района) по переписи 1897 года было учтено 2 853 человека, которые считали калмыцкий язык родным.

  Донские калмыки принадлежали к казачьему сословию. Всё мужчины, кроме лиц духовного звания, несли воинскую службу в Донских казачьих войсках. Служба могла быть заменена обязанностями табунщика на государственных и частных конных заводах. Их владельцы за каждого табунщика вносили плату в войсковой капитал от 25 до 74 рублей. В случае призыва казаки прибывали на сборный пункт станицы Нижне-Чирской. Отбывая на службу, калмыки пели песню:

   - Как переправимся через Гашун,

   Вспоминается своя земля и ея воды.

   Выходцы станиц Потаповской, Эркетинской, Чунусовской чаще всего проходили службу в 5-м Донском казачьем Войскового Атамана Власова кавалерийском полку. За храбрость при поражении неприятеля в 1812-1814 годах полк был награждён Георгиевским белым знаменем. Приведём выписку из «Краткой биографии полка»: «В январе 1905 года  рабочие лодзинских фабрик, собираясь на улицах города, обнаруживали попытки к нарушению порядка государственной жизни. Вскоре подобное настроение проявилось в других местах. Полк М.Г. Власова был призван на охрану двух губерний Западного края и власовцы непоколебимо несли полную лишений службу, ревностно защищая порядок - достояние государства. С 1907 года полк был командирован для порядка охраны Нижегородской, Костромской и Ярославской губерний. Много мужества было проявлено чинами полка за три годы службы по усмирению смуты».[5]  Через 12 лет новая власть припомнила казакам эту службу. 

   Казаки-калмыки славились лихим наездничеством. В 1912 году в Новочеркасске провели очередные сборы, по итогам состязаний Илюмжа Тактинов из станицы Эркетинской получил второй приз за скачки - 25 рублей деньгами. Казаку станицы Чунусовской Пётру Попову за джигитовку вручили мундир с шароварами в материале, за стрельбу с лошади его станичники Санжа Чурюмов и Илюмжа Абушинов получили по фуражке.

   В конвое Донского атамана была конная полусотня казаков-калмыков.
        На всех войнах калмыки отличались лучшими воинскими качествами. В Японскую войну Эрдне Чапинов, казак станицы Баклановской, служивший в 4-й Донской дивизии, за набег на Инкоу был награждён орденом Св. Георгия 4 степени. Во время Первой мировой войны отличился приказный станицы Эркетинской Гавриил Бадьминов, за проявленное геройство ему был вручён орден Св. Георгия.

  Беда калмыков была в том, что в ходе Гражданской войны белые[6] часто использовали степняков в специальных операциях. В «Тихом Доне» рассказано: «В полдень в Татарский  въехал  карательный  отряд  из сальских  казаков-калмыков.  Должно  быть,  кто-нибудь  из  хуторян  видел пробиравшегося домой Пантелея Прокофьевича; через час после  вступления  в хутор карательного отряда четверо калмыков прискакали к мелеховскому базу». В 1919 году  в стане белых возникло массовое дезертирство. И опять на гребне событий были калмыки. Из них были собраны отряды по поиску и наказанию дезертиров. И снова у М.А. Шолохова: «Четырнадцать изловленных дезертиров ждали  суда.  Суд  был  короткий  и немилостивый. Престарелый  есаул,  председательствовавший  на  заседаниях, спрашивал у подсудимого его фамилию, имя, отчество,  чин  и  номер  части, узнавал, сколько времени  подсудимый  пробыл  в  бегах,  затем  вполголоса перебрасывался несколькими фразами с членами суда -  безруким  хорунжим и разъевшимся на лёгких хлебах усатым и пухломордым вахмистром - и  объявлял приговор.  Большинство  дезертиров  присуждалось  к  телесному  наказанию розгами, которое производили калмыки в специально отведенном для этой цели нежилом доме». Что не прибавляло позитивного отношения к калмыкам.

---