Главная | Регистрация | Вход Приветствую Вас Гость | RSS
ДОНСКОЕ ВЕЧЕ Пятница, 29.03.2024, 15:30
Журнал
Зарезал кабана


-       Ну, и одоробло1!  Точно, не в коня корм, - вслух рассуждал дед Иван, открывая ляду и рассматривая грузного полуторагодовалого борова.  Кабан,  в ответ  лениво  приоткрыв один глаз, прихрюкивал низким тоном, не чувствуя, однако, приближения трагического завершения своей недолгой жизни.
   Родная старуха -  баба Маня -  вторую неделю пилит, голову уже прогрызла:
- Зарежь кабана, Иван, зарежь, говорю  тебе! У него уже голова в корыто не помещается. Да кума позови, да соседа…
- Ты в своем уме, старая? Это ж им и сальца, и мясца отвали за подмогу! Опять же, поллитровкой не обойдешься, - четверть на стол ставь. С твоими мозгами – так и по миру недолго пойти! – почти на крик срывался дед.
   За дедом Иваном давно и прочно укоренилась слава самого скупого станичника.
Даже корову Зорьку – животину далеко не кроткую – и ту приучил запрягаться в возок. Так и хвастался -  мол, убил сразу трех зайцев: и молочко в доме, и гужтранспорт, и, опять же, дармоеда – жеребчика или, там,  ишака – кормить не надо. Но выпить, как и любой заправский станичник, дед был не промах. Правда, в основном, на холяву. Бывало, у кума так наберется, что ничего не помнит – где был, с кем пил… Хорошо, Зорька сама дорогу знает. Даже на степных перекрестках уступает редкому транспорту, если ее дорога – не главная. Тонкое коровье чутье никогда не подводило: грейдерная – всегда главнее проселочной, ну, а асфальт – тем более. Лежит мертвецки пьяный дед в возке на соломе, а Зорька везет себе загулявшего хозяина. Как ни странно,  к своей же, чистой - как слеза – горилке, дед прикладывался только в самом крайнем случае: когда родная бабка нервы ему попортит.
   Все решения дед Иван принимал самолично. Доводы бабы Мани всегда отвергал сходу -  упрямо считал, что в женских мозгах никакой путной мысли родиться не может. Вот и сейчас, не то, чтобы старуха его убедила, -  жадность перевесила: кормов жалко стало. Так-то, если сэкономить, - можно  нового поросенка до весны прокормить.
 - Зарежу-ка я его.  Бабка колбаски к Рождеству наделает, ковбыка2, - планировал дед, запрягая Зорьку, - соломы бы надо в колхозе своровать, будь она неладная, эта жизнь! Дело в том, что всем колхозникам председатель разрешал солому брать бесплатно. Но дед Иван за всю свою жизнь ни дня не проработал в колхозе. Прожил единолично, не желая, как сам выражался, горбатиться на общий рот. Нет, председатель - Петр Никифорович - слыл человеком душевным и щедрым. Но за солому, из принципа, требовал от чуждого антисоциалистического элемента внесения платы в колхозную казну.

1 - Одоробло  (укр.) – громадина.
2 - Ковбык  (укр.) – свиной желудок, начиненный мясом со специями.


   Дед же цену копейке знал. Однако, как без соломы кабана резать? Сало, ведь, по его разумению, должно дымком стерни пахнуть, а не бензиновой гарью от паяльной лампы. Вот, и решил съездить на Зорьке к дальней скирде, пока бдительные колхозные объездчики3  обсуждали последние станичные новости на утренних конторских посиделках.
      …Понуро тянула Зорька доверху груженую соломой телегу. Тяжелые мысли роились в коровьей голове:
 - Каждый день по три раза за дойки таскают, так еще и лошадью им работай! А эти чумазые люди на железных чудовищах, всю дорогу раздолбили. Некому прогладить. Хозяева! Да какие там, к лешему, хозяева в колхозах? Так, временщики, - день до вечера. Теперь, вот, морозы, - колеи, да комья каменными стали. Как груженый воз через них перетаскивать?!
   Насчет колхоза и колхозников коровьи мысли полностью совпадали с убеждениями хозяина.
- Вон, у них  какая солома сорная! Почему же на колхозных полях так много сорняков? – задавал себе вопрос дед Иван, и сам же на него отвечал:
 - Потому, что советским агрономам дали задание с ними бороться. А дали бы задание их выращивать, - исправно бы это дело запороли!
   Возок на ухабинах стало подкидывать и колыхать из стороны в сторону. Предательский след соломы постелился от дороги до самого дедового подворья.  И по двору – тоже. Старик с ужасом представил, как завтра его вызовут в колхозное правление и станут сначала стыдить при всех, а затем (о, горе!) заставят заплатить за ворованную солому. Отыгрался на Зорьке – стеганул кнутом.
 - За что бьешь худобу? – вступилась за корову баба Маня, - ее же скоро доить!
 - Ты, старая, давай-ка двор подметай, а я пойду на дороге солому сожгу. Авось, не заметят.
   Довольно шустро старик сгребал солому в небольшие кучки и тут же их поджигал. А оставшуюся от них золу сметал в замерзшие колеи.
 - Трофимыч, ты что, в детстве в пожарников не наигрался? – съехидничал выглянувший из-за забора сосед, - а соломы, наверное, целую волокушу домой притащил? - указал он рукой на распахнутые соседские ворота.
 -А, да ну вас всех, достали, ироды проклятые! – сердито выкрикнул, дед Иван, и, озираясь, чтобы не увидела старуха, залез в чулан и налил полный стакан самогону.
 - Душа, примешь? Молчишь?! Тогда отодвинься, не то,  оболью! – произнес вместо тоста свое коронное заклинание старик. На голодный желудок дурь тут же стукнула в голову.
 - Да я его сам порешу! Без всяких, там, соседа, кума…. – подбадривал себя дед, засовывая за голенище большущий нож.
 - Иван, не дуркуй! Сам ты не справишься!  Соседа, да кума…- не успела договорить баба Маня, как  тот, не по-стариковски прытко, шмыгнул в хлев.  И тут же раздирающий душу предсмертный визг заполнил округу.

      3 – объездчик – контролер сохранности урожая на колхозных полях.

 - Все! Аминь! Отправил на колбасу! – глухо раздалось из хлева. В дверном проеме появился растерянный, окровавленный дед Иван.  Даже на губах ярко алела свежая кровь.
 - Небось, целовался с кабаном на прощание? – съязвила баба Маня, - и как же ты теперь смолить его будешь? Я вот что тебе советую: подожги свинушок4,  чтоб крыс не разводить, заодно и кабану щетину опалишь.
 - Уйди с глаз долой, окаянная, не то и тебя порешу вместе с кабаном! – взревел старик, не выдержав унизительных бабкиных советов. Баба Маня, поняв, что дед уже хватанул за воротник (а дед - ох как буен во хмелю!),  благоразумно ретировалась на безопасное расстояние, не забывая при этом подвывать по-старушечьи:
 - Да сосе-е-еда, да ку-у-ума…
   Долго стоял дед Иван посреди двора, мучительно напрягая мозги:
-       Как же теперь его вытащить, не поджигать же, и вправду, хлев? – тут дедов взгляд уперся в Зорькин бок.
 - Алёпас5!  Как это я сразу не догадался?!  Зорьку – в хомуты, кабану -  к задней ноге примотать и… вот оно,  – довольный своей сообразительностью дед Иван приступил к делу.
   Усталая Зорька никак не хотела трогаться с места. Опять нахлынули нерадостные мысли:
 - Какое мне дело до всей этой суеты. Всё тут бегает, кричит на свою старуху. Будто не понимает:  ей же доить меня! А она, когда дед ее выведет из себя, наверное, со злости, - ох как же больно дергает за дойки!
   От невеселых коровьих дум Зорьку оторвал свист кнута и сердитый окрик деда:
 - Но, Зорька, кляча старая!
Корова лениво натянула ремни, сделала несколько шагов вразвалку, и уже, было, остановилась, но, тут, повернув голову, она, вместо привычного возка, увидела что-то страшное. Перепуганное насмерть животное прямо с места пошло в галоп. Остались позади распахнутые настежь ворота. Вот уже и на ухабистую дорогу выскочила. Грузную тушу кабана стало сильно подбрасывать на мерзлых кочках и переваливать с бока на бок.  От туши  отрывались и оставались на дороге куски того, что еще недавно обещало быть колбасой с ковбыком. Позади столь необычной упряжки темнела полоса обильно смазанного салом замерзшего чернозема. Со двора выскочил дед Иван с поднятыми, словно хоругвь, вилами:
 - Ой, люди добрые! Ой, ратуйте! Ой,  хватайте дуру рогатую!
Выбегающие на крики станичники, взирая на происходящее, только и могли хвататься за животы:
 - Ну, дед, зарезал кабана!
    Остановили Зорьку лишь на другом конце улицы. Со стороны колхозной фермы на тракторе «Белорус» ехали два подвыпивших парня.
 - Витька, глянь, что это корова тащит? Никак деда Ивана, единоличника.
 -Что-то непонятное! Дед Иван, вечно, что-нибудь выдумает.

4 – свинушок (укр.) – уменьшительное от слова свинух – хлев.
5 – алёпас – именное восклицание деда Ивана,  не имеющее конкретного значения  (по-видимому, от циркового – але, пасс!).

Зорька, изрядно подуставшая, понуро тащила оставшийся от кабана почти один скелет. Сохранились  только пятак, да копытца. Остановили трактор. Сидевший на месте пассажира Николай спрыгнул на землю.
 - Витек, что за диво! Свежий скелет тащит. И как он на хомут к ней прицепился?
 - А ты у деда спроси. Вон он, вдоль дворов тащится, на вилы опирается.
Николай взял за намордник  обессилившую корову. Зорька уже не сопротивлялась.
 - Дедусь, твоя буренка? Откуда она эти кости тащит?
 - Да, вот, да… кабана зарезал. Самому резать пришлось. Сосед сказал, что занят, - приврал запыхавшийся старик, не к месту, словно при покойнике, снимая окровавленную шапку.
 - Удачно! – подколол деда Николай, - что теперь с ним делать собираешься?
 - Хоть холодца с бабкой наварим, голова, да ноги почти целые… - растерянно бормотал дед Иван.
 - А тебя баба Маня из дому не выгонит за такой холодец? Вот что, дед, давай твоего кабана на тележку погрузим. Магарыч, и мы его с ветерком тебе на подворье доставим! Не то, пока коровой своей дотащишь – и косточек на холодец не останется, - нашел способ заработать на  опохмелку Виктор. Дед, поскребывая  затылок, нехотя, согласился. Быстро забросив скелет на телегу, веселые хлопцы прыгнули в кабину и дали по газам. А дед Иван, понуро опустив голову, стоял с Зорькой посреди дороги.
- Позор! На всю станицу  - позор! А старуха моя, ехидная, точно жизни теперь не даст, - приходили в дедову голову ужасные мысли.
- Да кума, да соседа!.. - не то старуху, не то себя вслух неожиданно передразнил старик. От его голоса Зорька запрядала ушами:
 - Кто его просил меня запрягать? Да еще так больно кнутом стегануть! Тоже, мне, хозяин! Все молоко разбрызгала, пока тащила по ухабам это чудовище.
     Трактористы же, подпрыгивая на пружинистом сидении в такт неровностям дороги, весело напевали только что переиначенную песню:
 - Холодец, холодец, - если бабушка про-о-осит…
     Вот и дедово подворье. Стоящая у калитки, заплаканная баба Маня растерянно провожает взглядом въезжающий задним ходом в открытые ворота трактор. Николай, проворно выскочив из кабины, открыл задний борт и махнул Виктору рукой:
 - Давай, пока бабка не видит!
Из поднимающейся телеги медленно сползал скелет бывшего полуторагодовалого борова. Николай, с криками: - По газам! Потом с дедом рассчитаемся! – запрыгнул обратно в кабину, и трактор, от греха подальше, пулей вылетел со двора. Словно окаменевшая, баба Маня, тупо смотрела на сваленную посреди двора груду костей.  Из-под костей выглядывало искривленное предсмертным оскалом, сильно поцарапанное свиное рыло.  И, вдруг, ее прорвало. Старуха, будто над покойником, запричитала с истеричным воем:
 - Бесова ты душа! Не послушал, хрыч старый! Такого кабанягу по дороге размазал! Будет тебе к Рождеству и колбаска, и ковбык!
 Скоро, однако, силы ее иссякли. Сухонькие ручонки были подняты к небу, губы беззвучно шевелились. В такой позе ее застал дед Иван.
 - Ты что, старая,  бога просишь, чтобы он тебе его воскресил? - не вовремя отпустил глупую шутку старик.
 - Разведусь я с тобой! Все, теперь мы чужие, в хату – ни ногой! – со злостью выпалила баба Маня и шмыгнула в горницу. Дед покорно поплелся в кухоньку.
   … Не спиться бабе Мане, – думы горькие в голову лезут: кабана, конечно, жалко, ой, как же жалко!  Но и без старика как одной век доживать? Не выдержала душа.  Встала под утро старуха с кровати, накинула поверх ночнушки фуфайку и вышла на крыльцо. В кухонном оконце горел свет.  В предрассветной мгле по двору металась щупленькая фигурка деда Ивана. Зорька, уже запряженная в возок, покорно дожидалась хозяина.
 - Ты куда, старый, никак бабку новую едешь искать? – поеживаясь от холода, отпустила свою очередную колкость старуха.
 - Что б ты понимала, старая! На базар еду, кабанчика покупать. Но, Зорька,  но, милая!
- Что ты с ним поделаешь?! Вот горюшко мне досталось: такого «горбатого» - даже могила не исправит, – вслух сердилась старая женщина, снова укладываясь в остывшую постель. И, уже засыпая:
 - Прощу, конечно. Куда ж я денусь! Только пусть он об этом пока не знает.
   … К вечеру, вместо вчерашнего глухого похрюкивания, подворье деда Ивана наполнилось юным поросячьим визгом.

    (2007)
Друзья сайта
  • Академия МАИСТ
  • ВОЛГОДОНСК
  • ДОНСКОЕ ВЕЧЕ
  • ДОНСКОЕ ВЕЧЕ+
  • Статистика

    Онлайн всего: 1
    Гостей: 1
    Пользователей: 0

    Copyright MyCorp © 2024